Том 9. Три страны света - Страница 232

К оглавлению

232

— Я не приму его! — решительно сказал горбун.

— Мне все равно; но мои счеты с тобою кончены, завтра же оставь мой дом!

И она облокотилась на камин.

Горбуну показалось, что ее глаза отуманились слезами. Он затрепетал и, сложив руки на груди, смотрел на нее с бесконечной любовью.

Сара, бросив взгляд в зеркало, увидела горбуна, быстро повернулась и спросила:

— Ты еще здесь?

Горбун сделал к ней умоляющее движение и, горько рыдая, простонал:

— Пощадите, не выгоняйте меня!

— Вон из моего дома! — твердо произнесла Сара и выпрямилась.

Горбун дико посмотрел на нее… потом окинул глазами всю комнату.

— Я должен оставить ее дом? — прошептал он с ужасом.

Отчаяние овладело им.

— Нет, пусть лучше я умру теперь же! И он упал на колени.

— Я не могу тебя видеть! — сказала Сара с видом сожаления; но лицо ее выражало презрение; она отвернулась от горбуна, который страшно был жалок в эту минуту.

— О, не выгоняйте меня, дайте мне хоть еще раз видеть вас! Я не переживу, я с ума сойду! Сжальтесь, сжальтесь! Придумайте самое жестокое наказание, только не это, ради бога, не это: оно ужасно, оно бесчеловечно!

И горбун рыдал на всю комнату; он подполз к Саре, целовал и обливал слезами следы ее ног.

— Оставь, оставь меня! — в волнении сказала Сара отступая.

Ни слов, ни голоса недоставало у горбуна молить ее о пощаде. Одни раздирающие стоны вырывались из его истерзанной груди.

Сара облокотилась на камин и, закрыв лицо, тоже всхлипывала. Она была потрясена его стонами. Она привыкла к нему, его слепая преданность нравилась ей и совершенно была по ее гордому характеру.

С минуту Бранчевская стояла у камина, потом, подняв гордо голову и бросив презрительный взгляд на горбуна, пресмыкавшегося у ее ног, мерным шагом подошла к снурку колокольчика.

— Иди, или я призову людей! — сказала она, взявшись за снурок.

Горбун сделал отчаянный жест, вскочил и с ужасом закричал:

— Я иду, иду!

Переступив порог, он упал без чувств.

Сара вздрогнула; с минуту она стояла еще у снурка, не решаясь, позвонить или нет? Наконец подошла к двери и хотела запереть ее. Рука горбуна мешала; она с отвращением оттолкнула ее ногой и проворно заперла дверь на ключ…

Глава IX
Крутой поворот

Тяжко бьют по душе впечатления угрюмой жизни и куют из нее душу твердую, непреклонную, которая не встрепенется, не вскипит в минуту сильной радости, не сожмется судорожно и от воплей чужого отчаяния; крепнет душа под ударами впечатлений угрюмой жизни.

Вечные бури и волнения воздвигались и кипели в страстной душе, заключенной в уродливом теле. С первых дней детства сама судьба, казалось, обрекла горбуна быть существом злобным, враждебным всему доброму, и так вела его: раздуваемо было все низкое и недостойное, зародыш чего лежит в каждой душе, как и зародыш добра… Долго боролось в нем доброе начало и с обстоятельствами, и с крутыми уроками судьбы… наконец умерло оно, — заснула душа… И спит она крепким, непробудным сном. Спит год, спит десять и двадцать лет, и чем продолжительнее сон, тем грубее и недоступнее кора, нарастающая на ней… Наконец уже и нет ничего в целом подлунном мире, что могло бы пробудить ее… разве вмешается сила сверхъестественная, грянет гром божий… тогда проснется она… и горе несчастному!

Долго боролся горбун со смертью, потрясенный последним свиданием с Сарой; наконец искусство врачей спасло его. Когда он в первый раз встал с постели, Бранчевская была уже вдовой: муж ее, поссорившись с кем-то в Италии, убит был на дуэли. Это известие привез Саре Тульчинов, странствовавший тогда по свету и бывший секундантом Бранчевского. Покойник, отправляясь стреляться, передал ему свои бумаги и поручил сказать жене своей, чтоб она уплатила горбуну только по четырем векселям, которые назовет ей Тульчинов, а по остальным не платилась, потому что они подделаны горбуном, подписавшимся под его руку. Тульчинов, сосед Бранчевских по имению, знал подробно их дела и давно уже терпеть не мог горбуна, объясняя себе его поступки единственно жадностью. Он в точности передал Саре слова покойного. Бранчевская в первую Минуту, полная негодования, решилась обличить проделки прежнего своего управляющего. Но горбун, проведав о близкой опасности, дал ей знать, что у него также есть письма дона Эрнандо и другие доказательства, которыми он много может повредить ей.

Сара смирилась. Они снова увиделись и разменялись оружиями мести, которые имели друг против друга. Сара дала слово не поднимать дела о подделке векселей, горбун отдал ей письма к дону Эрнандо. Сара поспешила бросить их в камин, не подумав, все ли они отданы ей… Сара возвратилась в Россию вдовой, горбун — стариком: его никто не узнавал. Он уже не нашел в Петербурге женщины, которой вверил дочь Сары, да он и не имел времени хорошенько искать ее, потому что был в Петербурге проездом и торопился в усадьбу Бранчевских, где много у него осталось добра, которое теперь должно было забрать. Уже гораздо позже, через несколько лет, он узнал, что та женщина умерла и что ребенок, которого привезла она из Парижа, также умер.

Горбун попал в усадьбу Бранчевских прежде помещицы, и первым его делом было припрятать портрет Сары, который впоследствии видел у него Тульчинов. Множество старинных дорогих вещей, украшавших некогда огромные комнаты покинутого дома, было спрятано горбуном еще при жизни родителей Владимира Бранчевского. Он увез все их с собой в Петербург, вместе с значительным капиталом, который скопил, управляя имением Бранчевских и помогая им проматываться в Париже.

232