Том 9. Три страны света - Страница 292

292

…Трофим Бешенцов — человек лег сорока ~ По званию он был актер. — Некрасов наделил своего героя фамилией оперного певца, выступавшего в Ярославском театре 1840-х: гг. (См.: Никулина-Косицкая Л. П. Записки. — РС, 1878; № 2, с. 304).

…а напьется — кричит: «Велик Бешенцов! велик!..» — Ср. в воспоминаниях А. Я. Панаевой о возгласах Н. В. Кукольника в подобных случаях: «Кукольник велик!» (Панаева, с. 62). См. также воспоминания И. И. Панаева, относящиеся к 1889 г:, о. кутежах трагика П. С. Мочалова с купцами; сопровождавшихся восклицаниями: «Я гений! Я Мочалов!» (Панаев, с. 157). Трагик Бешенцов в романе, подобно Мочалову, кутит с купцами и пишет стихи (см. след. примеч.).

…Бешенцов помог ему советом и стихами. — Ср. свидетельство неустановленного мемуариста об аналогичном случае в биографии молодого Некрасова: «Некий купец Адельханов был влюблен в петербургскую немку Курт, которая потребовала у него стихов. Адельханов рассказал об этом Некрасову, и поэт вызвался написать для немки стихи, если Адельханов напоит его кофеем» (ПССт 1927, с. 526). Г. М. Адельханов (Эдельханов) — реальная личность, торговец шелковыми материями и турецкими шалями (см.: Городской указатель, с. 445; Книга адресов всего с. — петербургского купечества…, с. 228). Герой некрасовского романа «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» также сочиняет стихи по заказу влюбленного купчика по фамилии Курыханов (см.: наст. изд., т. VIII, с. 148, 736). Речь идет, по-видимому, о стихотворении, подобном включенному в настоящий роман (см. с. 74), либо о том жесамом стихотворении. Упомянутый выше мемуарист называет другое стихотворение — «Поэзия» (см.: наст. изд., т. I, с. 192, 646), вошедшее в сборник «Мечты и звуки» (1840), но оно слишком серьезно для данного случая. Обращение к возлюбленной со стихами — общая особенность любовного этикета в различных слоях русского общества. Некрасов вспоминает, что ему довелось править любовное стихотворение директора императорских театров А. И. Сабурова (см.: ЛН, т. 48–50, кн. 1, с. 160). Подобный эпизод имел место и в биографии Белинского, направившего своей невесте М. В. Орловой стихи, которые были написаны специально для этого случая его другом поэтом В. И. Красовым (см.: В. Г. Белинский в воспоминаниях современников. М., 1977, с. 565; Крахов В. И, Соч. Архангельск, 1982, с. 43).

…в коричневом персидском казакине… — Т. е. в полукафтане без пуговиц, на крючках, со сборками сзади.

Бильярдные герои ~ значительными кушами. — Речь идет об известных в 1840-х гг. «героях» — например, маркере из трактира В. П. Палкина ярославце С. Тюре, виртуозном бильярдном игроке. Некрасов упоминает о нем в «Говоруне» (4843), в сцене, изображающей ресторацию Лерхе: «И гений Тюри носится Над каждой головой» (наст. изд., т. I, с. 402, 682). О Тюре вспоминает Панаева, встречавшая его в доме отца, актера Александрийского театра Я. М. Брянского (см.: Панаева, с. 28).

Человек, который вечно хохочет ~ но много прошло пощечин. — Тип Ноздрева из «Мертвых душ» Гоголя.

…компания отправилась в театр. Урываев взял себе коляску. — Комическая подробность: подразумеваемый здесь Александрийский театр находился от места действия, книжного магазина у Казанского собора (см. примеч. к с. 46–48, 6), в нескольких минутах езды.

…историческая драма «Боярская шапка», переделанная на русские нравы с испанского. — Намек на псевдонациональный стиль пьес из репертуара Александринского театра 1840-х гг. В вымышленном заглавии драмы, возможно, обыграны названия трагедии Н. В. Кукольника «Боярин Федор Васильевич Басенок» (сезон 1844–1845 гг.) и драм П. Г. Ободовского «Боярское слово, или Ярославские кружевницы» (сезон 1841–1842 и 1842–1843 гг.) и «Русская боярыня XVII столетия» (сезон 1842–1843 гг.) (см.: История русского драматического театра, т. 3. М., 1978, с. 225, 308). Ироническое замечание о переделке «на русские нравы с испанского» близко к отзыву Белинского об упомянутой трагедии Кукольника: «Это тысяча первая попытка на воспроизведение итальянских и испанских страстей и отравлений, но одетых в quasi-русскую речь, в охабень и сарафан» (Белинский, т. IX, с. 35). См. также принадлежащую Белинскому насмешливую характеристику «Русской боярыни XVII столетия» Ободовского: «переложение русской истории на римские нравы, по незнанию русских нравов» (там же, т. VIII, с. 157). Ср. с ироническими рецензиями Некрасова на эту же драму (ЛГ, 1846, 2 янв., № 2) и на трагедию Кукольника (там же, 1844, 13 апр., № 14) (ПСС, т. IX, с. 517–518, 622–631). «Боярская шапка» и ее сочинитель, напоминающий Ободовского, фигурируют и в романе Некрасова «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (см.: наст. изд., т. VIII, с. 181, 744).

Туда значило теперь: в танцкласс. ~ сплошную стену, возвышавшуюся по другой стороне переулка. — Приметы городского пейзажа указывают на популярное в Петербурге 1840-х гг. танцевальное заведение (танцкласс) Луизы Графемус-Кессених, помещавшееся в доме Т. В. Тарасовой на набережной Фонтанки, № 103 (см.: Цылов, л. 97; ЛГИА, ф. 841, оп. 1, ед. хр. 163; ныне № 114, Измайловский сад (бывший сад Буфф)). Содержательница танцкласса упоминается в стихотворениях Некрасова «Новости» (1645) и «Прекрасная партия» (1852) (см.: наст. изд., т. I, с. 30, 110, 577). «Физиологическая» характеристика петербургских танцклассов, популярность которых возросла после 1845 г., в период всеобщего увлечения полькой, дана в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (см.: наст. изд., т. VIII, с. 217–218). О Луизе Кессених см.: СП, 1844, 19 янв., № 14; PC, 1884, № 2, с. 448, а также: Салтыков-Щедрин, т. XI, с. 52; т. XIII, с. 410.

…вплоть до самого буфета ~ Софокла, Сократа и Эврипида, довольно удачно изображенных на потолке. — Буфет, украшенный изображениями греческих классиков, был кабинетом при бывших владельцах особняка, в котором поместился танцкласс, — графе Н. Д. Зубове и княгине Е. Н. Вяземской (см.: ЛГИА, ф. 841, оп. 1, ед. хр. 126, л. 337–349).

292