Том 9. Три страны света - Страница 27

К оглавлению

— Позвольте узнать, с кем имею честь говорить? — вежливо спросил горбун, немного нагнувшись.

Полинька снова увидела горб.

— С… с Климовой! — весело отвечала Полинька.

— Имя и отечество?

— Палагея Ивановна.

— Вы замужем?

И горбун насторожил уши.

— Нет, — беззаботно отвечала Полинька.

Горбун пристально посмотрел на нее, будто желая удостовериться, правду ли она говорит.

— С папенькой или с маменькой изволите жить?

— Нет-с…

— Так, может быть, — перебил горбун, — с тетенькой?

— У меня никого нет родных, — грустно отвечала девушка.

— С кем же изволите жить?.. молодой девушке надо…

— Я живу одна, на своей квартире, и трудами достаю себе хлеб, — быстро возразила Полинька, опасаясь, чтоб он не сделал о ней невыгодного заключения.

— Так вы сирота круглая, можно сказать?

— Да, — со вздохом отвечала Полинька.

— Далеко изволите жить?

— Нет, близко, то есть… довольно далеко…

Во время разговора горбун так проницательно смотрел на Полиньку, что она начинала уже чувствовать невольную неловкость и очень обрадовалась, когда горбун, наконец, спросил:

— А сколько вы желаете? я, знаете, обеднел немного в последнее время.

— Мне нужно двести пятьдесят рублей, — отвечала Полинька, краснея.

— Не могу такой суммы! — возразил горбун, но, увидев слезы, блеснувшие в глазах девушки, прибавил, не сводя с нее глаз: — вещиц-то маловато!

— У меня ничего больше нет! я все принесла! — отчаянным голосом отвечала Полинька.

— Нет ли еще чего? колечка? — с тихой усмешкой спросил горбун и, лукаво прищурив глаза, посмотрел на тоненький пальчик девушки, украшенный колечком с небольшим опалом. Она быстро схватилась за свое колечко, будто испугавшись, чтоб у ней его не отняли, и долго и печально смотрела на него: слезы блеснули в ее черных продолговатых глазах… Горбун жадно наблюдал лицо девушки, беспрестанно менявшееся. Вдруг оно приняло выражение твердой решимости. Поспешно сняв шляпку, Полинька с удивительным проворством выдернула из ушей небольшие серьги, кинула их к ложкам и стала снимать кольцо, но так медленно, что, казалось у ней недоставало сил. Наконец кольцо было снято; Полинька поднесла его к губам, но, увидав язвительную улыбку горбуна, следившего за каждым ее движением, быстро переменила намерение: не поцеловав дорогого колечка, она присоединила его к прочим вещам.

— Теперь я все отдала! — проговорила взволнованная девушка нетвердым голосом и закрыла лицо руками.

Горбун не обращал внимания на приращение вещей: он жадно смотрел на Полиньку, на ее черную роскошную косу, тяготившую, казалось, маленькую головку, на чудную шейку, которой белизну разительней оттеняли крошечные уши, сильно раскрасневшиеся и сквозившие. Лицо горбуна вдруг просияло веселостью и добротой.

— Я вам дам денег, — сказал он ласково.

Как быстро приняла руки Полинька, и какая чудная, радостная улыбка осветила ее раскрасневшееся личико и глаза, еще полные слез!

— …только скажите мне, — продолжал горбун, — на что вам деньги? Вы молоды: может быть, на прихоти, на тряпки?.. а?

— О, нет, мне нужны деньги не на пустяки!

— Эх, хе, хе! Все так говорят, когда деньги нужны. Извините, но я вам сейчас расскажу, какую со мной штуку сыграли. Вот так же приходит раз одна дама, или девица, бог ее знает… ну-с… и просит денег под залог вещей. Вещи такие дрянные, да жаль стало: плачет, говорит: нужда! Хорошо, я и дал. Срок проходит; жду, жду… нет, не идет моя должница… хе, хе, хе! Раз встречаюсь с ней на улицей говорю: «Возьмите же ваши вещи: пора деньги отдать». А она смеется… «Вольно же вам, говорит, брать вещи, которые вдвое дешевле стоят!» Вот-с, как впросак попался! хе, хе, хе!

Заливаясь своим тоненьким и звонким смехом, горбун щурился и пристально смотрел на Полиньку. Щеки девушки вспыхнули, и все лицо приняло напряженное выражение; в глазах сверкнуло негодование.

— Я знаю, — поспешил прибавить горбун, — что вы так не поступите; но вы молоды, сирота… без родителей.

— Пожалуйста, не думайте обо мне… я трудами достаю хлеб…

— А зачем же вам столько денег? — перебил горбун. — Я вас спрашиваю, как отец, как брат…

В голосе его звучало столько нежности и участия, что Полинька доверчиво сказала:

— Я занимаю для своего жениха.

— Ай, ай, ай! — И лицо Бориса Антоныча все скорчилось. — Вот так я и думал! Как можно доверять деньги молодым людям? Верно, проигрался?

— Нет, ему нужно ехать отсюда.

— Надолго? — спросил горбун и внимательно посмотрел на печальную Полиньку.

— Не знаю, может быть, и надолго, — отвечала она с грустью.

— Вот ведь молодость-то! Право, мне жаль вас: долго ли до беды! ну а кто вступится за вас?.. И братца нет? а?

— Нет никого, — с досадой отвечала Полинька.

— Вот я тоже знал одну девицу-сироту. Жених присватался — хорошо; вот и собрался он к своим родным просить позволенья жениться. А она — молода была — сдуру денег ему и вещей надавала. Ну-с, уехал он; она ждет: ни слуху, ни духу, — жених сгиб да пропал! Бедная девушка похудела; партии хорошие были, всем отказывала: знаете, все верила его клятвам. Хе, хе, хе! Через год или больше, бог их знает, они встретились на улице; она к нему на шею; с радости плачет…

«Что вам угодно? кто вы такие?»

«Как! ты меня не узнал?» — спрашивает она своего жениха.

«Я вас не знаю…»

«Я твоя невеста…»

«Я давно женат на другой…» — Хе, хе, хе! — тихим смехом окончил горбун свой рассказ, который, впрочем, не произвел на Полиньку особенного впечатления. Твердо уверенная в Каютине, она весело сказала: